Не совсем фанфик, это была игра. Ненавистникам пары Канаме/Юуки читать не советую - обплюетесь.

Я учусь грустить улыбаясь. Слишком много печальных историй,
Разветвляясь и пересекаясь, все они ведут в крематорий. (с)

Вот почему он такой жестокий? Почему именно сейчас, именно таким методом решил приручить и укротить Юки? Наверно потому, что хотел дать ей понять, каково это, когда остаешься одна. Он запер её в одной из комнат, чтобы она не смогла оттуда выйти, даже если решит разбить окно. Да и не станет она этого делать, знает, что навлечет на себя недовольство старшего брата, которого так любит. Или не любит? На этот вопрос Куран не знал ответа, он просто хотел проверить, насколько сильно Юки соскучится по нему за одну ночь. Всего за одну.
-Юки, ты посидишь здесь до моего прихода. Будь хорошей девочкой, - успел поцеловать в лоб, погладил по волосам, зная, что даже в этот момент девушка покраснеет. Курану очень нравилось, когда Юки смущалась. От этого на душе становилось теплее. Может она что и пыталась сказать, но чистокровный уже закрыл дверь. На ключ. А когда уходил, то даже не обратил внимания на все то, что кричала юная Куран, и как она пыталась достучаться до непробиваемого онии-сама, чтобы тот прекратил эту глупую шутку и выпустил её. Но Канаме был непреклонен. И наказал Айдо, чтобы ни под каким предлогом не выпускал девушку из комнаты, даже если та будет приказывать ему силой крови. Иначе Король очень сильно разозлиться. А гнев Курана куда страшнее гнева Юуки. И Ханабуса это прекрасно понимает, поэтому лишь сглотнул ком в горле и кивнул, соглашаясь.
Канаме оделся и отправился по своим делам, которые известны лишь ему. Но сначала он навестит одну белокурую ведьму, чтобы обменяться с ней парой "любезностей". Она просила встречи с ним. Хорошо, он подыграет ей в её маленькой шалости. Но тут от его плеча оторвалась летучая мышь, которая тут же устремилась прочь, облетая особняк и повиснув на ветке напротив окна, где была заперта его маленькая сестрица.

Играя в девочку и мальчика, я подошёл к своей черте... (с)

"Юки, ты всегда так мило злишься, особенно когда хочешь одновременно и обнять и убить. Моя милая Юки," - Канаме подпер голову рукой, пока слушал то, что говорили ему аристократы. Какие-то проблемы, которые он должен решить, отдав свой приказ. Но почему-то именно сейчас это волновало его куда меньше, чем то, что творилось в маленькой комнатке. Он наблюдал, еле сдерживая смех, ведь если он выдаст себя в головой, то аристократы ещё долго будут возмущаться, почему он их не слушает. А может и не будут, побояться осудить Короля, что так безжалостно уничтожил предыдущий Совет.
Это было так трогательно. Юки была уже на грани, она села на кровать и заплакала. Сейчас она выглядела сломленной, обиженной и подавленной. Почему ему так нравиться сейчас смотреть на её страдания? И все же на губах вампира проскользнула эта легкая и донельзя довольная улыбка, которая не укрылась от глаз аристократии.
-Канаме-сама, что-то случилось? - спросил его один аристократ, явно забыв о своем страхе и инстинкте самосохранения.
-Нет, продолжайте, - снова приказ, улыбка исчезла. А ему и не смели перечить.

Меня не отключить словами «стоп» или «довольно».
Плачь, я хочу понять, что значит слово «больно». (с)

Она прижималась к окну и смотрела вдаль, сжавшись в маленький комочек, словно уменьшилась вдвое. Она грустила, она переживала, в её глаза было смятение и тревога. Она хотела, чтобы он вернулся, хотела снова прикоснуться к нему, хотела, чтобы он снова обнял её и успокоил. Правильно, так и нужно приручать непослушных девочек, которые решают, что они - самостоятельные. Курану не очень нравилось, когда Юки становилась слишком самостоятельной. В этом мире вампиров она ещё котенок, которого могут задрать большие и сильные коты, не оставив ей ничего. Но он не позволит причинить ей боль. Он убьет всех, кто хоть посмотрит в её сторону не так. Не сразу - но обязательно накажет, использовав по максимуму. Выжмет все соки и силы, и выкинет, как бесполезную тряпичную куклу. Но вот девушка закрыла шторы, скрывая себя от глаз Курана. Это не понравилось Королю, но ничего не поделать. Совет уже закончился, давно отправил всех по домам, но так и остался сидеть на своем троне, что стоял во главе стола. Тик-так, тик-так... Скоро. Уже очень скоро. Рассвет. Пора возвращаться. Или продлить наказание и подождать ещё и весь день?

Захлопни окна, захлопни дверь.
На пороге твоём стоит чёрный зверь. (с)

-Так-то ты рада меня видеть? - голос Канаме как всегда был мягок, но даже ему пришлось уворачиваться от тапочка, что был с такой любовью запущен прямо в дверь. Но кто знал, что чистокровный откроет её именно сейчас? И неужели она его не почувствовала? Или как раз таки почувствовала и от любви большой решила огреть любимой тапкой, которую пропитала всей любовью к старшему брату. Но лишь в сантиметре от головы он пролетел, заставил в душе выдохнуть с облегчением.
-Юки. Я дома, - Куран вошел в комнату и закрыл за собой дверь, смотря на её маленькую фигурку, что сжалась на полу и смотрела немного затравленно. Что он с ней сделал? Сколько же в нем ещё жестокости, чтобы довести милую сестру до такого состояния?
-Юки, - ещё раз позвал, уже явно намекая на то, что он не призрак и вполне реальные, его можно потрогать и убедиться, что он не исчезнет, как дым. Его можно обнять, прижимаясь и плача, можно укусить, чтобы немного отомстить. Поцеловать, чтобы показать, насколько соскучилась. Все это он позволит сейчас Юки, но кто знал, что именно сейчас происходит в голове милой сестренки.
-Прости, что заставил тебя ждать.

А потом мы целовались и плакали... (с)

В её глаза был дикий ужас, страх, что испытывает дикий зверь, попадая в заключение. "Тебе ведь было невыносимо одиночество? Что ты чувствовала, моя маленькая непослушная принцесса? Или уже послушная?" - думал Куран, когда его сестра подбежала к нему и стала колотить кулачками в грудь, плача и ругаясь на него. Её слезы - то, что Канаме никак не может игнорировать. Может быть ему бы и было стыдно от того, что он довел её до такого состояния, но он же и поможет ей забыться, он осушит эти слезы, подарив успокоение и легкость.
-Ненавидишь? - переспросил, когда удары стали стихать. Она его ненавидит? Вряд ли. Это не ненависть, это страх его потерять. Интересно, о Зеро она думала так же? Куран еле заметно усмехнулся, вспоминая этого охотника. Давно он его не видел, но и не жаждал встречи. Ведь тогда этот мальчишка снова постарается отнять у него милую Юки.
Легко обнял одной рукой за плечи, прижимая хрупкое тельце к себе и как бы забирая тем самым её боль и отчаянье. Другая рука легла за затылок. Чистокровный мягко перебирал волосы любимой сестры, уже улыбаясь намного ярче и добрее.
-Моя милая Юки, успокойся, моя маленькая, все хорошо. Я рядом с тобой сейчас, я живой. И никто не сможет забрать тебя у меня, ровно так же, как меня у тебя. Мы одно целое, которое невозможно разрушить. Ведь так, Юки? - поцеловал в макушку и прижал к себе сильнее, дожидаясь, когда слезы наконец-то перестанут душить юную Куран, и она сможет мыслить разумно. Сейчас она была ишь маленьким ребенком, который потерялся и только только нашел того, кто сможет её защитить.
-Юки...

Я дарю тебе букеты алых слез из моего запястья.
Я хочу найти ответы на вопрос, что значит счастье. (с)

Она схватила его за руку, оголяя запястье и порвав манжет рубашки, чтобы скорее добраться до его крови. Такой желанной крови, которая смывала все проблемы. Её острые зубки пронзили кожу, глотки были жадные, будто она хотела успокоится моментально. Забыться, как люди забываются, принимая лошадиные дозы алкоголя. Только кровь для вампира была намного сильнее и живительнее, она возвращала им силы и заставляла идти на преступления ради неё. А если кровь ещё и чистая... Канаме ждал, когда сестра наконец-то отстранится и посмотрит на него. Она всегда так делала, когда хотела увидеть в его глазах ответы на свои вопросы. Она раскраснелась, её взгляд скользил по его шее, но мужчина не останавливал её. Пусть почувствует, что теперь она в безопасности.
-Разве я могу покинуть тебя, глупая? - Куран резко поднял девушку на руки, прижимая к себе свое сокровищу, -Неужели ты думаешь, что я настолько жесток, чтобы оставить тебя одну?
Канаме смотрел серьезно на свою сестру, но в тоже время мягко и снисходительно, -Ты ведь рада, что я вернулся, верно? Рада снова обнимать меня?
"Если бы только Джури и Харука знали, что я делаю с Юки... Джури бы меня сильно отчитала, а Харука долго бы разговаривал со мной на тему, что нехорошо так поступать со своей второй половинкой. Но их больше нет. Спасение ли это для Юки? Смогла бы она жить среди родителей? Вряд ли. Тогда бы я не смог сделать её такой, какой хочу видеть сейчас."
Он мягко уложил девушку на кровать, а сам навис над ней, смотря в глаза. Легко, почти невесомо провел кончиками пальцев по пунцовой щечке, по нежной кожи шеи и застал там, где сейчас так беспокойно бьется жилка,в которой течет настолько желанная для Курана кровь.
-Надеюсь ты усвоила этот урок, Юки? Поняла, что кроме меня тебе никто не дарует спасение и надежду? - резко склонился и укусил шею, но кровь пить не стал. Отстранился и снова посмотрел на девушку, -Поняла, что все в этом мире пугает и можно доверять лишь тем, кто тебе по настоящему дорог? - снова быстрый и болезненный укус. Кровь стекала по шее юной Куран, он крепко держал её, не давая вырваться, -Поняла, что это такое - груз одиночества? - и ещё один укус, самый болезненный. Он не хотел пить её кровь. Ещё рано. Она должна сама это попросить, сама захотеть, чтобы он испил её, попробовал на вкус её отравленную ночью одиночества кровь.
-Смотри только на меня, Юки, лишь я могу тебе дать то, что ты так сильно хочешь, - взял довольно грубо за руку и укусил запястье, все же слизнув пару капель. Затем ещё и ещё укус. Пусть поймет, кто здесь истинный зверь, а кто лишь новорожденный котенок, что заплутал один.
будешь ли ты меня действительно ненавидеть, Юки? - глаза вспыхнули алым, но даже сейчас его взгляд был печальным. А ведь и правда возненавидит... Но Куран был рад, что даже тогда он будет полностью занимать все её мысли, что даже тогда она будет думать лишь о нем. И это грело его сердце.
-Запомни, моя милая Юки... - Канаме вдруг стал мягок, его взор стал ласков, как бы говоря, что все позади, - Самую большую боль может причинить лишь самый близкий человек. Но твоя физическая боль ничто по сравнению с той, что ты оставила в моей душе. Ты ведь все ещё помнишь его? Все ещё любишь, верно? - мужчина отстранился и снова провел пальцами по щеке своей сестры, стирая эти горькие слезы.
"Юки..."
-Я хочу, чтобы ты был только моей. Тогда ты не позволила его убить. Почему, Юки? Ведь он больше не нужен. Или человек в тебе ещё жив и пытается бороться с началом вампира? - вот она, самая главная тоска Курана, которая никогда не исчезнет из его сердца, - я не ненавижу тебя. Я очень люблю тебя. И ты это знаешь. Я... - он хотел сказать, что он навсегда останется её старшим братом, но не может. Слова застревают в горле. А ведь он и правда ей не брат. Что за проклятье лежит на их семье? Грех, который не смыть никакой кровью и благими делами.
-Ты ведь никогда больше не расстроишь меня, верно? не заставишь чувствовать такую же боль, что ты испытала сейчас. Прости, что пришлось поступить настолько жестоко. Ты прожила без меня ночь, а я жил без тебя 10 лет. Этот срок куда больше, нежели просто 12 часов, - он снова склонился и стал ласково зализывать раны на шее своей сестры, сплетая на руках с ней пальцы, показывая, что никуда не уйдет, если она сделает правильный выбор. И пусть она обижается на него какое-то время, все это пройдет. Она поймет его, должна понять. Ведь любит так же сильно, как и он её. Меньше всего он хотел, чтобы Куран его ненавидела. Но со временем, если так будет легче, то пусть лучше он сделает ей как можно больнее, чтобы она навсегда похоронила в себе это чувство, которое сейчас не давало ей проклинать его последними словами. Но это все - потом. Сейчас он будет рядом с ней не смотря ни на что, будет защищать свою маленькую принцессу.
-Ты ведь хочешь её, верно? Мою кровь. Я заметил этот взгляд. Наконец-то ты начала сама желать её. Тогда пей. Пей, не стесняйся, Юки, если это поможет тебе справиться с болью, то пей, - мягкий шепот на ушко, легкий поцелуй в шею и крепкие объятия. Только кровь расскажет Юки о том, как же ему сейчас плохо. Как он сам страдает от всего того, что совершает, от того, что заставляет себя причинять ей боль. Но чтобы укротить зверя, нужно уподобиться ему. Иначе никак.
-Юки, посмотри на меня. Посмотри, Юки, - он дождался, когда девушка наконец-то поднимет заплаканные глаза и посмотрит на него. Алый взгляд исчез, лишь мягкий цвет старого вина сейчас отражался в глазах вампира, - разве я могу тебя ненавидеть? Разве я могу ненавидеть ту, ради которой живу?
"А ведь ты так похожа на неё..."

Я слышу песню неоткуда,
как в бреду.
Но я приду на голос чуда
и войду
В эту крепость без стен,
Где свобода и плен,
там где радость и боль,
лед и пламень
Словно в пропасть прыжок
Первый стах и восторг, восторг. (с)

Её укус сейчас был болезненным, рана получилась рваной, но он позволит ей такую грубость. Все таки она за эту ночь натерпелась очень много, она в праве требовать компенсации и утешения, она в праве требовать от Курана любое желание, которое только будет угодно её светлой, но запятнанной алой чистой кровью душе.
"Пей, пей, моя милая Юки, пей кровь, что дарует тебе жизнь, чувствует все мои мысли, чувствуй все, что я сейчас испытываю, чувствуй как я страдаю, пойми, насколько сильно мне плохо и пожалей меня, моя милая Юки. пожалей душу вампира, который уже более десяти тысяч лет не может обрести покой на этой проклятой земле. Помоги мне, Юки, спаси меня, Юки..." - вот о чем просил Канаме сейчас. И она услышала его молитвы, она обняла и прижала к себе, прогоняя все его самые опасные страхи и заставляя забывать все на свете. Но именно сейчас он желал лишь одного - чтобы она раз и навсегда забыла того паршивого вампира, ту игрушку, которую Канаме выбросил, как только та сыграла свою роль в судьбе его любимой. Но она мучилась, пусть и не любила как мужчину, а как брата, все равно это задевало чистокровного. Он тоже ей брат. В какой-то мере. Поэтому это оскорбление для его души - понимать, что не только он сейчас в мыслях девушки.
Но вновь успокоился, стоило прислушаться к сердцебиению его маленькой принцессы, которую он так берег для себя с самого её рождения. Жаль, что она потом может его возненавидеть, но может она поймет его и дождется? Может её любовь будет так же сильна и к прародителю, как и к старшему брату?

Пусть люди умные твердят,
что в любовь подмешан яд.
Птица в небе может стать мишенью.
Но где же правда, где обман
Я хочу узнать сама.
Ничего нет слаще предвкушения. (с)

-Юки, - снова позвал, поднял голову и посмотрел на юную Куран. Такая хрупкая и нежная. И она знает, что сделает её ещё более милее. Чуть приподнявшись, он потянулся к её губам, чтобы накрыть их в мягком поцелуе. Да, она всегда смущалась, когда он так делал, но что же сделает девушка, когда канаме не отстраниться? Это и предстояло выяснить главе клана, ведь рано или поздно она станет его женой и должна будет родить наследника. не вечно же она будет такой невинной. А он будет тот, кто ввергнет её в пучину своей тьмы. Все Кураны на это обречены, насколько светлы бы не были их помыслы. Мягкий и легкий поцелуй становился настойчивей, он не давай ей отстраниться, даже если она захочет, даже клыком специально раскусил себе немного губу, чтобы закрепить этот поцелуй его кровью, чтобы Юки поняла, что детство кончилось, она больше не маленькая девочка, а он не мальчик. Не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. лишь чувство, страсть, похоть, любовь.... Последнее чаще всего отсутствует, разум забывает обо всем и отдается во власть инстинктам тела, но если все же любовь оказывается сильнее, то тогда это просто незабываемые чувства. Наконец-то отстранившись, но немного, Канаме выдохнул и прошептал, - Юки...ты ведь всегда хотела быть такой же как мама и папа. Помнишь тот вечер, когда я и отец пришли в прогулки, а мама тут же подбежала и раскрыла зонтик. Я ещё спросил "Хочешь так же?"  и ты ответила "Да!". Помнишь? - поцеловал в висок, затем скулу и уголок губ, снова прошептав, - Моя маленькая принцесса, - и снова поцеловал, на сей раз уже давая девушке выбирать, отстраниться или нет.
Какая же она нежная, его маленькая принцесса, как отчаянно сейчас цепляется за него, ведомая новыми для себя ощущениями. некий страх ещё сковывал её, но это была лишь неопытность юной девы. Интересно, пересилит ли она себя?
Слабый стон, который лишь подогрел желание, но нельзя торопиться - она может напугаться сильнее, и тогда все труды Канаме пойдут насмарку. Не для того он причинил ей столько боли. сейчас метод кнута и пряника подходил на новый уровень. Кнут был выброшен, осталось...
Она позвала его, но он не дал ей ещё хоть что-то вымолвить. Просто целовал, нежно водя руками по такому хрупкому телу младшей сестры, изучая его. Да, он видел её обнаженной, но тогда это ничего не значило, даже без умысла какого-то переодевал. А сейчас... Хотелось запомнить каждый изгиб, каждую впадинку и понять, что это принадлежит ему. Да, Куран жуткий собственник, куда уж без этого, это знают все. Только вот Юки на своей шкуре ощутила это сегодня ночью, когда его клыки вспарывали её нежную кожу. Хоть ранки и затянулись, кровь ещё оставалась на её шее, плечах, руках...
Легко пальцами приспустил с плеч платье. Легкая ткань без колебаний поддалась. Снова обжигающие поцелуи, на этот раз висок, скулы, щечки, подбородок, шея, ключицы, плечи... Все ниже и ниже, иногда слизывая уже начинающую запекаться кровь, отчего лишь подгонял сам себя и корил за медлительность.
-Расслабся,- мысленно сказал он Юки, чтобы она ненароком не выдрала пару клоков волос, когда Канаме перейдет к более решительный действиям. Потерять контроль - вот что сейчас самое опасное, но Куран надеялся, что безумие его семьи не постигнет именно сейчас, иначе Юки сильно пострадает. Еле, почти невесомые касания его губ, теплое дыхание... Сейчас кожа девушки даже по привычке покрылась мурашками, но они быстро пропали. Улыбнулся. Чувствует, как её тело горит, как ей сейчас жарко, поэтому продолжает играть, стягивая платье дальше. Не рвать же его в самом деле. Хотя... Провел когтем вдоль животика девушки, отчего ткань платья разошлась, но кожа осталась нетронутой. Все же грех прятать грацию вампира за одеждой, это портило все изящество, даже самое дорогое платье будет казаться уродством по сравнению с обнаженный телом вампира.
-Тебе жарко?

Воздух разожгу с тобой одним дыханием,
Капли на груди сотру с тебя рукой

сколько он уже медлит? казалось, что сам себя наказывает ожиданием, но все это лишь ради одной Юки, его Юки, которая сейчас томилась ожиданием и наверняка паниковала. А он ласкал её, целовал, делал все, чтобы ей было хорошо и комфортно. шелк простыней холодил кожу вампирессы, но вряд ли она сейчас оценит всю мягкость постели, сейчас её разум был далеко отсюда, в своих мечтах. А ведь скоро она будет кусать его, метаться и царапать... сколько раз в голове он представлял себе этот момент?
Что я за вампир, - мысленно улыбался, победно и гордо, - Первая ночь за мной, Зеро.

Медленно вхожу в горячее желание,
Закрывая собой.

Он тяжел, но верил, что она выдержит. Сейчас, когда наконец-то они смогут быть по настоящему едины, Куран наконец-то выбросил все ненужные мысли из головы, смотря лишь на ту, что жила в его сердце. Его отрада в этом проклятом мире, напоминание о той женщине... Зачем сравнивает? Чтобы понимать, насколько же они похожи. Ей больно? Наверно. Хрупкое тело напряглось, дрожь пробежала по нему, но пути назад нет. Он заберет её невинность, он испачкает в грязи, сломав крылья свободы. после этой ночи она будет зависима он него. Жить не сможет без его тепла и заботы, напрочь забудет о зеро и будет послушной. да, она будет очень послушной, ведь так?

Не смотри, не говори, не ври, не ори
Я буду очень осторожен.

Аккуратен, нежен, ласков. Ласковый и нежный зверь. Прирученный, пусть и на время, но все же прирученный. И кем? Маленькой девочкой, потомком его клана. А может стоит отбросить все эти формальности. она женщина, он мужчина, почему их не может связывать простая связь, именуемая в людском сообществе как любовь? Странно конечно все это, но Канаме был уверен, что после этого они не пожалеют о содеянном. очень надеялся, ведь потом совесть будет разъедать душу от того, что он сделал что-то против её воли. Но если бы она была против, то остановила бы раньше, верно?

Чистый воздух, как едкий дым
Совершенно непригоден для дыханья

Жар. Жар и озноб - невиданное до селе сочетания. От его дыхания становилось жарко, от его прикосновений становилось холодно - сладкая пытка. И лишь один неосознанный вопрос: почему же он медлит? Легкая ткань платья рвется, сдавая предпоследний бастион крепости, что еще отделяла чистокровную от ее Короля. Битва была проиграна, хотя у девушки, казалось, изначально не было шансов на победу. Или ее победа будет впереди? Сможет ли Он после этой ночи думать о ком-то еще? Нет, они привяжут друг друга кандалами сами к себе и никуда уже не смогут сбежать. Безумие, помешательство. Она не сможет без него дышать, но она этого пока не понимает. Свобода покажется ядом, день без него будет подобен смерти. И никто не сможет занять его место, даже Зеро. Или охотник как раз сможет? Нет. То, что происходит, слишком священно, чтобы допустить предательство. Он ее и только ее. И она больше никогда не сможет принадлежать другому мужчине, и это она знает. Чуть приподнявшись, принцесса освобождается от остатков платья и нерешительно расстегивает рубашку Канаме. Прикрыв локтями обнаженную грудь, она непослушными пальцами пытается раздеть брата. Одно неловкое движение и пуговицы отрываются от ткани. Лицо заливает румянец, но рубашка слетает на пол. У Канаме прекрасное тело. Взгляд вновь заволокло желанием, ей становится холодно. Отбросив куда-то смущение, девушка сама прильнула к брату, желая его тепла. Она осторожно изучает его тело, от чего дыхание вновь становится тяжелым. Это невозможно. Юки сама целует Курана, плохо отдавая себе отчет о том, что делает.
Что в тебе такого, такого печального,
Что не вмещается ни в слово, ни в линии,
И разрывает мне сердце нечаянно,
И приподнимает над бездною синею?

Он издевался над ней. Или над собой? Его руки, такие умелые, заставляли уноситься разум куда-то далеко. Тихий стон вновь сорвался с губ, когда принцесса больше была не в силах сдерживаться. Юки обвила руками шею Короля и слегка прикусила мочку уха. Страстное дыхание сорвалось с ее губ и спина выгнулась, поддаваясь навстречу мужчине. Где-то подсознательно Юки мучает вопрос, а были ли у него до нее кто-нибудь еще? Но то же подсознание глушит этот вопрос, говоря, что это уже не важно. Важно только здесь и сейчас. А сейчас...
-Ах... - первая волна накрыла Юки с головой.
На двоих одно сердце - девять королевских судеб.

Напряжение. Наконец, когда дело дошло до самого главного, разум вернулся к принцессе и она вновь испугалась. Она чувствовала Его, чувствовала, что брат больше не может сдерживаться, да и сама она уже давно желала, чтобы это наконец произошло. Но страх, так не вовремя вернувшийся к ней, все портит, не смотря на то, что тело давно ответило Канаме "да". Юки сама убеждает себя, что все не так страшно, все так и должно быть, и пытается найти утешение в губах Короля. Она обвивает ногами его талию и прижавшись к Канаме всем телом, крепко закрывает глаза.
Все произошло так быстро, что она даже не успела по-настоящему ужаснуться. Боли не было, и это было странно. Вместо боли по ее телу прошлось тысячи оттенков, от которых заискрило в голове. Кажется, на секунду Юки потеряла сознание. А потом, крепче сжав ноги, в порыве слегка прикусывает брата за плечо. Она чувствует его каждой клеточкой своего тела и от этого становится невероятно счастливой. Они одно целое.
Вечная любовь! Живу, чтобы любить
До слепоты, и до последних дней -
Один лишь ты... Жить, любя,
Тебя... тебя...

Лунный свет, с трудом пробившийся сквозь щель в занавесках, омывал обнаженную Юки, в его потоке она светилась, словно старинная статуэтка. В лунном свете почти лишенное сил тело принцессы выглядело совсем иначе, чем Король привык его видеть. Будто в водовороте, в нем смешались еще детские, угловатые черты и новые: зрелость, безрассудно, слепо пробужденная к жизни течением времени.
Юки учится быть ласковой, ей хочется доставить Ему как можно больше удовольствия. Преодолевая смущение она учится быть женщиной, учится быть женой. Женой? Смущение. Юки крепко обнимает брата и тихо шепчет ему на ухо.
-Я... Я люблю тебя.- и доверчиво трется носиком о его щеку. Смущенная своим поступком, Юки разжала свои объятья и прильнула к его груди, пряча счастливый взгляд.